Святочная «вечерина» русских старожилов с. Красноярское Омского района Омской области (по материалам Н.Ф. Чернокова)

Описания вечерочных комплексов русских старожилов Сибири встречаем еще у этнографов XIX – начала XX вв. К таковым отнесем публикацию М. Н. Костюриной (1895) [I.2], которая может служить также и материалом для вариативного анализа напевов; этнографический очерк И. Я Неклепаева, описавшего бытование вечерки (с публикацией вербальных текстов) в Сургутском округе Тобольской губернии (1903) [I.3]; а также публикацию «Из песен Западной Сибири» (Ф. Кон, 1903) [I.1].

Долгое время фольклористы и этнографы считали, что самая первая фиксация сведений о бытовании вечерки в Омском Прииртышье относится ко времени первой фольклорной экспедиции Омского педагогического института (ОГПИ) (1951 г.) [Фольклорный архив ОмГПУ].

Н.Ф. Черноков и И.С. Коровкин.

Однако найденная в архиве Т. Г. Леоновой (после ее смерти) рукопись сборника «Сибирские песни и игры. Дневники и письма», составленная известным омским краеведом и фольклористом И. С. Коровкиным по материалам Н. Ф. Чернокова и 50 лет пролежавшая без движения [V.2], дает нам (по свидетельству того же И. С. Коровкина) записи 1908–1910 гг.!

Раздел «Вечерина» этой рукописи представляет собой самозапись Николая Федоровича Чернокова традиции вечерочных молодежных игр, свидетелем и непосредственным носителем которой он был сам.

Николай Федорович Черноков, 1936 год.

Родился Николай Федорович в 1891 году в с. Замиралово Тюкалинского уезда Тобольской губернии. Его предки были сибиряками-старожилами. Прадед Николая Фёдоровича Егор Феокентович Черноков крестьянствовал в д. Авлы, а затем с двумя сыновьями Василием и Платоном переселился в соседнее село Красноярское. Черноковы имели почтовые станции в притрактовых селах Замиралово, Мельничное, Сухое и Красноярское. Все они были расположены на тракте между Омском и Тюкалинском [V.1, с. 12]. На одной из таких почтовых станций в д. Замиралово хозяйствовали дед и отец Николая Федоровича Платон Егорович и Федор Платонович Черноковы. Деревня, основанная в 1759 году освободившимися от военной службы казаками, входила в состав Любино-Малоросской волости Тюкалинского уезда.

Дом Н.Ф. Чернокова в с. Красноярка. Фото 1935 г.

Вскоре после рождения Николая перевезли в Красноярку, в дедовский дом, где прошли его детство и юность (подробно о судьбе и личности Николая Федоровича рассказано в книге, составленной Е. Н. Сергеевой «Влюбленный в народную Русь». Жизнь и творчество Николая Федоровича Чернокова (2018) [V.1].

Николай Федорович Черноков, 1962 год.

Притрактовое русское старожильческое село Красноярка было основано в 1718 (1720) г. На 1908-1910 гг. приходится время юности Николая Фёдоровича (ему 17–19 лет). Таким образом, 1908–1910-е годы можно считать не столько временем записи текстов, сколько временем бытования описанной Черноковым традиции.

Н.К. Козлова в комнате-музее имени Н.Ф. Чернокова Муниципального бюджетного учреждения 
«Централизованная библиотечная система Омского муниципального района Омской области».  

В этом описании можно выделить несколько особенностей, отличающих его от информаций, полученных не только в экспедициях более поздних лет, но и в названных выше публикациях.

Во-первых, в данном случае мы имеем дело с записью человека, знающего процесс изнутри, участвовавшего в нем и записавшего его по памяти, в отличие от собирателей и издателей, обобщающих полученные от разных информантов сведения.

Во-вторых, «Вечерина» Н. Ф. Чернокова – это подробное изложение всего хода вечеринного действа, а не осколки и не обрывки разрозненных воспоминаний информантов. Это обстоятельство чрезвычайно важно, так как дает цельное представление о «мероприятии».

В-третьих, из описания Чернокова следует, что в старожильческой среде существовало два разных по значению и названию вечерочных действия: необрядовая «вечерка» (типа просто девичьих посиделок), которая могла быть в любое время, и обрядовая «вечерина», происходившая только во время Святок, причем, на протяжении всех святочных вечеров. Ни публикация М. Н. Костюриной, ни публикация И. Я. Неклепаева такой градации не дают! Что же касается экспедиций второй половины XX века, то фиксировались информации о бытовании или только посиделок, или вечерок с поцелуйными песнями и особыми играми, но с одним названием – «вечерка». Информации о том, что «вечерку» играли только во время Святок, зафиксированы от людей старшего поколения (чьи года рождения приходились на конец XIX – начало XX столетия). В более позднее время вечерка утрачивает обрядовый характер и становится формой досуга молодежи, не имеющей календарной закрепленности. Еще позже уходят и особые поцелуечные песни и игры. Таким образом, можно сказать, что запись Н. Ф. Чернокова донесла до нас живую, не подвергшуюся разрушению традицию!

В-четвертых, рукопись Чернокова интересна не столько приведенными в ней песенными текстами (из 12 нотированы только две песни, фиксации на магнитофонную ленту, естественно, нет), сколько подробным описанием игр, их последовательностью и логикой этой последовательности, показывающей насквозь пронизанную народным, порой грубоватым юмором и любовно-эротическим настроением атмосферу молодежного увеселения. Это делает описание Н. Ф. Чернокова особенно ценным. Ни один фольклорный архив нашего Прииртышья подобным материалом похвастаться не может.

И.Н. Михальцов, Н.К. Козлова, Г.Г. Поддубная, Е.В. Ермакова в комнате-музее имени Н.Ф. Чернокова 
Муниципального бюджетного учреждения «Централизованная библиотечная система Омского муниципального района Омской области».

Итак, дадим слово носителю традиции.

«Давно прошла весна с ее круговыми песнями, играми и троицкими венками; в горячей неустанной работе на лугах и полях; миновали знойное лето и прохладная, порою дождливая осень. Закончились полевые работы. Луга покрылись стогами сена, на полях выросли огороженные остожьями[1] хлебные одоньи[2] и клади.[3]

С окончанием полевых работ, еще задолго до начала зимы, “до снегу” для сельской молодежи наступило время отдыха – с веселыми вечерками в долгие осенние вечера. Вечерки не были чем-то закономерным, праздничным, – это были полурабочие вечера и проходили в любое время в разных концах села, когда у одной из девушек собираются вечеровать её несколько ближних подруг с какой-либо работой. Приходят и парни, в первую очередь те, которым на этих вечерках интересно быть, и другие, “без интереса”, просто посидеть, весело провести время, попеть с девушками песни.

Песни на вечерках пели все [то есть любые – Н. К.], как во всякое другое время (кроме вечеринных). Вечерочных песен, как таковых, нет и никогда не было. Работу на вечерки приносили больше такую, которая не мешала бы песням: вышивают и метят полотенцы (и тут же, попутно платочек миленку – дома нельзя), плетут кружева для постельной околодки[4], вяжут из шерсти рукавицы, а кое-кто из девушек принесет ленную [здесь: льняную – Н. К.] или конопляную кудельку, прясть. Иногда песню вдруг покроет взрыв дружного смеха – это ярким факелом вспыхнула на прялице куделька – какой-то озорник поджег её у зазевавшейся пряхи.

Порою песни и работа прерываются игрою “в почту”. Игра, которая давала возможность тут же, на вечерках, переговорить “с кем надо”.

Когда девушек на вечерках сидело больше и вечеровали не в дому, а в избушке на ограде (на усадьбе), тогда и вечерки проходили более шумно и весело: заливается голосистая гармошка-тальянка, удалой плясун рассыпает дробь (горох), лихо “чеканит” приисковую “Бриченьку” с припевом:

И опять рассыпана дробь…

Вечерки продолжались с осени и дальше половины Филипповок[6], то есть почти до того времени, когда до рождественских праздников и святок остаётся только две недели, и уже время готовиться к “вечерине”.

Среди многих зимних увеселений крестьянской молодёжи в старожильческих сибирских селах в XIX и ещё в первое десятилетие XX века самым значительным была “вечерина” – святочные народные игры и песни, никогда в другое время не исполнявшиеся[7]. В “российских” селах и деревнях, основавшихся в Сибири даже 100 лет тому назад, вечеринных игр не было[8] Для организации “вечерины” ещё недели за две до святок парни всего села, сговорившись, сообща откупают просторный дом рублей за 10-15 деньгами, иногда с добавлением 8-10 пудов хлеба в зерне за все святки. Вечеринные игры начинались со второго дня святок (26 декабря ст. ст., второй же день праздников Рождества), продолжались две недели и заканчивались вечером в Крещение (6 января ст. ст.). Содержание вечерины – это игры и вечеринные (или ходовые) песни со своеобразным характером напевов (мелодий), сопровождающие игры или сами обыгрываемые. Никаких других игр и песен, кроме вечеринных, на вечерине не исполнялось.

Вся деревенская молодежь с нетерпением ждала Святок, особенно девушки, потому что в эти дни и вечера святочного веселья, игр и песен они пользовались от родителей большой поблажкой, свободой, чем во всякое другое время.

Во второй день Рождества, поздним утром (после обедни) парни артелями человека по три-четыре отправляются в разные концы села “собирать”, приглашать девушек, отпрашивать их у родителей на вечерину. И почему-то, без уговора, само собой получалось так, что каждая артель этих “собирателей” всегда оказывалась там, где её больше всего ждали…

Без разрешения родителей и приглашения парней ни одна девушка на вечерину не пойдет. Парни, пригласившие девушек, вечером, после окончания игр, провожают их домой.[9]

Управление вечериной: руководство играми, песнями, танцами поручается одному из опытных парней, хорошо знающему весь порядок ведения вечеринных игр и песен. Это “казак” (в некоторых местах “комиссар”). С шарфом, повязанным через левое плечо, с вдвое сложенным поясным ремнем в руке, обязательно в шапке (все остальные без шапок), он выходит на середину горницы (или избы)[10], громко и властно объявляет:

– Слушайте, послушайте, жен на улицу не отпускайте, догоню, в снег загребу – не пеняйте!

После этого обходит всех по порядку, спрашивая тихо, на ухо, в первую очередь парней: “Доволен ли соседкой?” (девушкой, сидящей рядом с парнем слева). Парень отвечает то или другое. Если доволен, то девушка остается с ним, а если не доволен, то на ухо же “казаку” называет ту девушку, которую ему нужно, и казак подает названной девушке конец ремня, приводит её, а неугодную уводит.

Опросив парней, казак в таком же порядке опрашивает девушек: “Довольна ли своим соседом?”, и недовольной соседом переводит к ней того, о котором скажет ему девушка. Когда все опрошены, “казак” рассаживает девушек на колени к парням, каждую к своему соседу.

Начинается первая вечеринная игра “в соседи”, не сопровождаемая песнями. Первое в ней: казак приказывает “сделать свидание” – сидящие пары (сосед со своей соседкой) целуются. Соседи делают свидание, и казак внимательно следит, чтобы соседка своего соседа целовала “как следует”, а не как покойника, и, если заметит, что целует “нехорошо”, то тут же делает ей отеческое внушение ремнем. После “свидания” казак опять спрашивает (обязательно тихо) поочередно всех парней и девушек, довольны ли соседом (соседкой), и опять недовольным приводит названных и уводит – пересаживает ненужных.

Цель этой игры та, чтобы симпатизирующие друг другу парни и девушки оказались сидящими вместе, то есть “сосед” выбрал себе “соседку”, а “соседка” осталась довольна своим “соседом”, и чтобы в последующих играх, сопровождаемых песнями и действием, парам интересно было бы исполнять требуемое от них по песне или по игре. Оказавшиеся в этой первой игре вместе парень и девушка уже не разлучаются до конца игр весь вечер[11].

Но казаку не хочется хлопотать даром, а потому следующая игра “Казак женится” заключается в том, что казак громко обращается к первой паре с краю:

И казак тут же целует девушку из этой пары. Так он спрашивает по порядку все пары, пока не перецелует всех девушек. Целуя, он каждой девушке говорит: “Казак женится!” В игре города называют разные: Омск, Тара, Тюкала, Ирбит и др.

В третьей игре казак выпроваживает всех парней в избу, если игра проходит в горнице, а если в избе, то выгоняет их в сени или даже на улицу. С девушками оставляет только одного гармониста. Выпроводив парней, казак тихо спрашивает одну из девушек (не с краю, а любую), кого приглашает. Она так же тихо называет: “Сережу” (или Гришу). При входе названного парня гармонист начинает мелодию какой-либо песни, а парень должен поклоном угадать пригласившую его девушку (разговаривать нельзя). Остановившись против девушки, парень слегка кланяется, девушка чуть заметным отрицательным движением головы показывает, что он не угадал, и мелодия песни почти замирает. Гармонист игрой как бы указывает парню дорогу. После первой ошибки (допускается три раза) парень направляется к другой девушке (не подряд), и, если он взял верное направление и близок к цели, мелодия песни звучит громче. Вот девушка на поклон парня ответила легким наклонением головы, и мелодия зазвучала торжественно: он угадал, целует девушку и садится к ней, а неудачливого парня после третьей ошибки казак, не скупясь, угощает ремнем и опять выгоняет, что очень нежелательно, если ждать приглашения приходится в холодных сенях. Игра продолжается до тех пор, пока все парни не угадают пригласивших их девушек.

Четвертая игра. Все сидят парами, как оказались в последней игре. Казак вызывает одного из парней и назначает его своим помощником. Посреди горницы, поперек пола ставят скамью; казак и его помощник садятся на её концы с ремнем в руках. Казак распоряжается: “ Можно начинать!” Все поют игровую песню[12]:

Казак встает со скамьи и подает конец ремня одному из парней, тот поднимается и выводит свою девушку. Казак:

– Кажи зубы, поди старая?

И хочет её поцеловать. Девушка отворачивается. Смех. “Казак” парню: ––––-– Покажи, как скачет, наверно, худоногая?

А сам садится на своё место на конец скамьи. Казаку нужно, чтобы девушка поцеловала его и его помощника. А девушке и парню этого не хочется. Парень первым перескакивает скамью и держит девушку за руку, помогает ей быстрее сделать то же, чтобы избежать ударов ремнем. Перескочившую девушку парень целует. Казак тоже ждет поцелуя, но парень обходит скамью и через неё подает девушке руку и опять помогает ей быстро перескочить скамью, избежав ударов ремнем; поцеловав, уводит на своё место. В следующей паре девушка трусит и, чтобы умилостивить казака, целует его, и при содействии парня, не опасаясь ударов, оба раза спокойно перескакивает скамью. Вся эта игра сопровождается смехом, потому что среди “кобыл” встречаются “норовистые”, непокорные, применяющие всякие увертки, чтобы не целовать казака и избежать его ремня, а казак считает такое неповиновение большим проступком и проявляет свою власть во всей полноте.

Начинается игра пятая. Казак, отпустив своего помощника, задерживает последнюю пару, участвовавшую в предыдущей игре. Усаживает их (парня и девушку) на скамью, закрывает с головой шалью, становится около них и объявляет: “К нам в село приехал оракуль (оракул), угадчик прошлого и настоящего, и предсказатель будущего. Кто желает узнать, что с ним случится, прошу пожаловать к оракулю”.

Пара, парень и девушка, подходят к “оракулю”. Парень кладет руку на голову закрытой девушки, а казак спрашивает: “Этому чё?” (то есть, что с ним случится).

“Оракуль” отвечает: “В бане запарится!” (либо: за кашей замается). Девушка из этой пары кладет руку на голову закрытого парня. Казак: “Чё этой? “Оракуль”: “Замуж убежит убёгом за Кузеньку-дурочка!” (Кузенька-дурачок – молодой парень, совершенно ненормальный, своими выходками веселивший и порою удивлявший всё село, ухаживал за всеми девушками села)[17].

Ответы предсказателя-“оракуля”, в большинстве очень остроумные и смешные, касающиеся быта, лиц и событий села, зависели от характера, находчивости этих “оракулей” и во все время возбуждали гомерический хохот.

Игра шестая. Все пары сидят как в начале вечеринки: “сосед” со своею “соседкой”. Казак подходит к первой паре (слева-направо) или к средней и спрашивает:

И обращается к рядом сидящей паре: “Чё им сделать за то, что убежали?” Ответ: “По миру идти, милостину собирать”.

“Беглецы” поднимаются и идут. Парень – нищий, а девушка – его сума. Начинают с которого-либо краю. Парень обращается к девушке из той пары, к которой подошли, и начинает нараспев: “Матушка-благодетельница, не надо ли ниток, холста?” И через паузу: “Подайте милостинку, ради Христа!” Девушка сначала думает, что это купец, оказалось – нищий. – “Хлеба нету!” Нищий не отстает, грозит: “Зажгу!”. Наконец, девушка подает ему “кусок” или два, то есть целует нищего столько раз, сколько кусков. “Нищий” оборачивается к стоящей сзади “суме” и “складывает” в неё полученную милостыню: целует её столько же раз, сколько получил “кусков”. Таким образом, обойдя всех, возвращается на свое место, но казак останавливает их:

“Нищий” упорствует, потом рядится, и, наконец, казак берет “из сумы” один или два “куска”, то есть целует “суму” один или два раза. Игра продолжается, пока все не выполнят наложенные на них задания.

Эти задания самые разнообразные.

Фонарь зажечь

Девушка становится на лавку, а парень встает, берет её за обе руки и целует, “зажигает фонарь”, а сбоку казак стоит и “тушит”. Иногда фонарь долго не зажигается.

Кулагу[18] на аршин продавать

Парень и девушка, которым дано это задание, выходят на середину горницы, становятся один против другого, берутся за руки, растягивают их в стороны до отказа, поднимают вверх вместе взятые правую и левую руки и в это время целуются – это один аршин кулаги. Затем так же поднимают левую и правую руки и опять целуются, и так отмеривают нужное количество “аршина”, то есть столько, сколько задано по игре. Казак стоит рядом и строго следит за точным выполнением задания, считает. 

Голубей кормить

Парень и девушка выходят на середину горницы и, опустив руки, целуются столько раз, сколько пар голубей нужно покормить.

Яблоки собирать

Игра аналогична собиранию милостыни.

Среди заданий были песенные и плясовые (танцевальные). Исполняли и заданную песню, не «хоровую», а какую задают или какую сами выберут парень и девушка, стоя посредине горницы.

Задавали спеть ”Лазаря”.

Тогда девушка была “гуслями”, а парень – “слепым”. Он садился на подставленную среди горницы табуретку, девушка-“гусли” становилась перед ним на колени, он клал ей руки на плечи и, закрыв глаза, медленно перебирая пальцами, тихо пел: “Лазарь, ты Лазарь, премудрый стрелец”» и т. д. Девушка ему вторила.

И танцы, и пляски по заданию исполнялись парные, когда пляшет (танцует) только одна пара: “Польку”. Иногда один танец исполняет несколько пар: “Кадриль с фигурами”.

Седьмая игра

По приказанию казака все становятся в круг, взявшись за руки. Казак одному из парней подает конец ремня и вводит его в круг, а сам, приказав гармонисту играть, стоит вне круга. Гармонист играет веселый мотив, парень в кругу под гармонь поёт:

К парню из круга подходит девушка, поцеловав его, становится на его место, а парень уходит в круг. Казак поет вместо девушки:

К девушке приходит парень. И так игра продолжается. Играющие, сменяя друг друга, невольно выявляют обоюдные симпатии.

Игра восьмая. Переправа

Парень показывает по грудь, по пояс или по колени.

Казак, опросив всех по порядку, садится на табурет среди горницы и, подав конец ремня кому-либо из парней, вызывает его к себе помощником в игре. Затем приглашает пару (любую). Подходят парень с девушкой. Казак приказывает парню перенести через речку девушку (с которой он ‘ходил в монастырь” при той глубине, какую сказала казаку эта пара при опросе. Глубину показывает протянутый ремень, концы которого держит казак и его помощник. Парень с девушкой подходят к ремню и должны под ремнем поцеловаться. Если сказанная при опросе глубина была выше головы, они целуются под ремнем стоя, если же глубина была по пояс или только по колени, то для целования нужно было подлезать под ремень, что вызывало много-много смеха.

Вечерние игры подходят к концу. Казак распоряжается, чтобы парни перед своей “соседкой” стали на колени. Казак идет к крайней паре и спрашивает (сначала парня):

Казак – к девушке:

Девушка говорит “прощаю” или “не прощаю”. Если девушка не прощает, то парень стоит перед ней на коленях до следующего опроса казаком, то есть почти до конца игры. Стоящие на коленях обвиняются в самых разных проступках.

Вечеринные игры заканчивались пляской. Чаще всего парень и девушка плясали “русскую”, только не полностью, потому что эту национальную русскую пляску знали хорошо и могли исполнить только большие мастера, а их и в то время оставалось уже немного.

Звезды показывали уже полночь, когда парни провожали девушек домой. Двумя большими артелями шли в разные концы села с пеньем частушек под гармошку.

Все перечисленные игры исполнялись на вечерине только вечером. Днем было другое. 

Вечеринные песни

За амбаром

Заинько

Нотные записи песни «Это чьи таки соколики летят» из рукописи Н.Ф. Чернокова.

Нотные записи песни «Это чьи таки соколики летят» из рукописи Н.Ф. Чернокова.

Это чьи таки соколики летят[21]

Нотные записи песни «Стешенька» из рукописи Н.Ф. Чернокова.

Нотные записи песни «Стешенька» из рукописи Н.Ф. Чернокова.

Стешенька[22]

Ой, верба-вербочка

Итак, «Вечерина» Николая Федоровича Чернокова, представляет русскую старожильческую традицию с. Красноярка Омского района Омской области. Мы уже имеем описанные старожильческие вечерочные традиции сел Муромцевского, Колосовского, Крутинского, Тарского районов Омской области (см. библиографию). Ждут своих описаний и публикаций традиций Большереченского, Большеуковского и др. районов. Внимательное изучение материалов ФА ОмГПУ, ОФФЭМОО ГЦНТ, части личных архивов, возможно дадут еще ряд материалов, характеризующих традиции того или иного куста деревень (или отдельного селения). Продолжение констатации и накопления этих материалов позволит выявить песенный и игровой репертуар сибирской старожильческой вечерки, а их сравнительный анализ – сделать выводы о сходстве и различии локальных вариантов вербальной и музыкальной сторон песен и наборов вечерочных игр и развлечений.

Нужно заметить, что описанное «вечеринное» действо во многом является уже своеобразным духовным памятником, так как плоть и кровь оно имело только для тех, кто жил в традиции, знал ее изнутри. Но, тем не менее, этот объект нематериального культурного наследия будет интересен руководителям фольклорных ансамблей, молодежных фольклорных студий, занимающихся актуализацией вечерочных традиций.

Литература

I.  Публикации сибирских материалов конца XIX – начала XX вв.

1. Кон Ф. Из песен Западной Сибири // Этнографическое обозрение. 1903. № 4, с. 100–114.

2. Костюрина М. Н. Сибирские народные песни, записанные в подгородных деревнях около Тобольского округа летом 1894 года // Ежегодник Тобольского губернского музея. 1895. Вып. 3, 4.

3. Неклепаев И. Я. Поверья и обычаи Сургутского края. Этнографический очерк // Записки Западно-Сибирского отдела ИРГО. Т. XXX. – Омск, 1903. С.

II. Прииртышские публикации, отражающие русскую старожильческую вечерочную традицию одного поселения или группы («куста») деревень.

1.Аркин Е. Я. «Ты березка моя...». Народные песни Омской области – Омск, 1987;

2. Аркин Е. Я. «Со венком я хожу». Народные песни Омской области – Омск, 1993.

3. Аркин Е. Я. Творческое наследие (песенное) Гаврилы Леонтьевича Кучукова (с. Колосовка Омской области) // Региональный каталог нематериального культурного наследия Омской области

4. Багринцева В. Ю. Певческая традиция с. Талбакуль Колосовского района Омской области // Региональный каталог нематериального культурного наследия Омской области.

5. Народные песни Прииртышья / сост. Т. Г. Леонова. – Новосибирск, 1969;

6. Сидорская О. Г. Певческая традиция д. Любимовка Муромцевского района Омской области // Региональный каталог нематериального культурного наследия Омской области.

7. Сидорская О. Г. Певческое искусство Александры Марковны Долгушиной и Екатерины Ивановны Терлеевой (с. Крутинка Крутинского района Омской области) // Региональный каталог нематериального культурного наследия Омской области.

8. Сидорская О. Г. Песенные традиции старожилов с. Бергамак Муромцевского района Омской области // Региональный каталог нематериального культурного наследия Омской области

9. Сидорская О. Г. Творческое наследие Ивана Мироновича Субботина (д. Михайловка Колоссовского района Омской области) // Региональный каталог нематериального культурного наследия Омской области

10. Традиционная культура русских старожилов Омской области. Песенные традиции села Бергамак Муромцевского района : сборник материалов фольклорно-этнографических экспедиций / отв. ред. А. С. Малиновская, О. Г. Сидорская. – Омск, 2018.

11. Традиционная культура русских старожилов Омской области. Песенные традиции Крутинского района : сборник материалов фольклорно-этнографических экспедиций / отв. ред. А. С. Малиновская, О. Г. Сидорская. – Омск, 2020.

12. Фольклор Западной Сибири / под ред. Т. Г. Леоновой. Омск, 1974.

III. Исследовательские статьи, касающиеся отдельных сторон бытования вечерочных традиций Прииртышья

1.Багринцева В. Ю. Вечёрочные традиции русских старожилов (чалдонов) северных районов Омской области // Сайт «Культура.РФ» [Электронный ресурс]URL:https://www.culture.ru/objects/2983/vechyorochnye-tradicii-russkikh-starozhilov-chaldonov-severnykh-raionov-omskoi-oblasti (дата обращения 2.06.2021).

2. Гидеон С. Г. Вечерошные песни русского населения Омской области (к проблеме словесно-музыкального единства // Материалы Второго Зап.-Сиб. вузовского центра по фольклору. / отв. ред. Т. Г. Леонова – Омск, 1995. С. 25–29.

3. Гидеон С. Г. Русская вечерка: аспекты изучения // Славянские чтения. Духовная культура и история славян: Тезисы и материалы докладов. Вып. II. - Омск, 1993).

4. Золотова Т. Н. Песни и игры святочных вечерок у русских Тоболо-Иртышского региона // Народная культура. Мат-лы V Всероссийского научно-практического семинара по фольклору / отв. ред. Т. Г. Леонова. – Омск, 1997. С. 19–26.

5. Золотова Т. Н. Русские календарные праздники в Западной Сибири (конец XIX–XX вв.) : монография. – Омск, 2022.

7. Козлова Н. К. Проблемы изучения вечерочных традиций Прииртышья // Народная культура Сибири : материалы XXV науч.-практ. семинара Сибирского РВЦ–по фольклору / отв. ред. Т. Г. Леонова. – Омск, 2017. С. 62–70.

8. Леонова Т. Г. Национальное в локальной традиции // Народная культура Сибири: материалы XII науч.-практ. семинара Сибирского РВЦ по фольклору / отв. ред. Т.Г. Леонова. – Омск, 2003. – С. 20-26.

9. Леонова, Т. Г. Проблемы изучения регионального фольклора : Монография. – Омск, 2014. Ч. 1–2.

10. Русский народный праздник : науч.-метод. пособие для работников культуры и образования. 2-е изд., испр./ отв. ред. М. А. Жигунова, Н. А. Томилов. – Омск, 2006.

11. Хомякова А. Е. Игра «Соседи» в вечерочном комплексе Омской области // Народная культура Сибири : материалы XII науч.-практ. семинара Сибирского РВЦ по фольклору / отв. ред. Т. Г. Леонова. – Омск, 2003. С. 126–130.

12. Хомякова А. Е. Поэтика игровых вечерочных песен Западной Сибири // Народная культура Сибири : материалы Всероссийской научн. конф. «Шастинские чтения» и XI науч.-практ. семинара РВЦ по фольклору / отв. ред. Г. В. Афанасьева-Медведева. – Иркутск, 2005. С. 117–121

IV. Словари

1.Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1–4. Т. I. – М., 1994.

2. Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья. Т. I–III – Томск, 1992–1993.

V. Литература о жизни и творческой деятельности Н. Ф. Чернокова

1. «Влюбленный в народную Русь…» Жизнь и творчество Николая Федоровича Чернокова / сост. Е. Н. Сергеева. – Красноярская библиотека-филиал № 7 им. Н. Ф. Чернокова, 2016.

2. Козлова Н. К. История одной рукописи (о сборнике Н. Ф. Чернокова «Сибирские песни и игры. Дневники и письма», составленнм И. С. Коровкиным // Аношинские чтения материалы III Всероссийской науч.-практ. конф. (р. п. Большеречье Омской области. 12–14 октября 2022 г.) / отв. ред. Т. Н. Золотова. – Омск, 2022. С. 225–233.

3. Ремизов А. В. Редкий самородок (О Николае Чернокове, знатоке сибирской старины) // Глубинка : лит.-худ. альм. – Омск, 1996. – Вып.2. С. 8–29.

4. Ремизов А. В. Свидетельство сибирской старины (Жизнь и творчество Николая Чернокова) // Омский краевед. – 2003. – №1. С. 92– 103.

5. Сергеева Е. Н. Деятельность общественного музея им. Николая Федоровича Чернокова в Красноярском сельском поселении // Народная культура Сибири: история и современность: материалы Всероссийской конференции, посвященной 70-летию со времени проведения первой фольклорной экспедиции Омского педагогического института, и XXX научно-практического семинара Регионального вузовского центра по фольклору (29, 30.11 – 1.12.2021) / отв. ред. Н. К. Козлова. – Омск, 2022. С. 246–254.

[1] Остожье – изгородь вокруг стога или скирды [IV.2, т. II, с. 227].

[2] Одонье (одёнки) – остатки сена на земле [IV.2, т. II, с. 212, 214].

[3] Кладь –вид укладки снопов [IV.2, т. II, с. 38].

[4] Околодка – кружева, прикрепляемые к простыни или прикрепляемые к кровати, дивану для украшения [IV.2, т. II, с. 216].

[5] Бричка – легкая полукрытая повозка, повозка с верхом [IV.1, т. I, с. 314].

[6] Филипповки – 14 ноября (ст. ст.), канун рождественского поста.

[7] Это свидетельство носителя традиции подтверждает положение о том, что вечерина (вечерка) и песни, звучавшие на ней, относятся к фольклору обрядовому.

[8] Это утверждение Н. Ф. Чернокова нуждается в уточнении: необходим тщательный анализ собранных в сибирских фольклорных архивах материалов, который либо подтвердит, либо опровергнет утверждение Чернокова о том, что «вечеринные» игры – принадлежность только старожильческой вечерки.

[9] После этого в рукописи Чернокова идет фраза: «О костюмах девушек и парней». Но, видимо, это так и осталось только тезисом, который он не развернул. Поэтому при публикации мы ее опустили.

[10] Традиционный дом-пятистенок состоял из «избы» (кухни, где находилась печь) и горницы.

[11] Вариаций игры «в соседи» в экспедициях второй половины XX столетия зафиксировано немало. Видимо, это один из самых запоминающихся моментов святочной вечерки (вечерины). Чаще всего они уже редуцированы (то есть сводятся только к вопросам о том, довольны ли сосед и соседка друг другом. Вторая составляющая часть «делать свидание» нам встретилась лишь однажды (в притрактовых селах Большеуковского района) и то без выделения в отдельный этап и особого названия: распорядитель вечерки обращается к парню в определившейся паре: «Целуй при мне, не останется ли мне». И, если парень плохо поцеловал девушку, то распорядитель вечерки вправе считать, что «осталось и ему», и сам целует эту девушку. Как правило, после поцелуев повторного опроса, доволен ли сосед соседкой, не производится. От И. Я. Неклепаева мы узнаем, что русские старожилы Сургутского края игрой в «соседи» не начинали, а заканчивали вечерку с целью определить тех, кто будет провожать домой девушку [I.3].

[12] Эта песня в рукописи Чернокова дана в самом описании и в числе приведенных после описания текстов песен. Варианты различаются. На наш взгляд, это различие вызвано не бытованием разных вариантов в одном селе, а невнимательным отношением к тексту в первом случае. Поэтому мы сочли возможным не повторять вариант среди текстов, а дополнить первый вариант в самом описании опущенными строчками из второго, убрав в этих строчках курсив.

[13] Значение этого слова непонятно. В Словаре старожильческих говоров его нет. У Даля «мерник» -от слова «мера» (способ определения количества по принятой единице) [IV.1, т. II, с. 963] – как сосуд, ведро, кружка, кадка… [IV.1, т. II, с. 964]. Но такое толкование в данном случае неуместно. Можно предположить, что здесь должно быть слово «мерщик» - должностной, приставленный для измерения, перемерки чего-либо (здесь же одно из значений – мельник) [IV.1, т. II, с. 964]. Тем более, что в следующих строчках приведена мера сена и овса: «сена до колена / овса до хвоста».

[14] В первом варианте: «овса до щетки». Во втором варианте вместо глаголов в прошедшем времени использованы глаголы в повелительном наклонении: «службу служите / сено возите»

[15] Драгун – из трех значений, приведенных в словаре Даля (конник, сибирская игра со жгутом, растение «чернобыльник») подходит первое.

[16] Значение слова не понятно. Можно предположить: производное от «блудить»

[17] “Убегом” обычно соединялись пары, любящие друг друга, родители которых были против их брака. Здесь такой ответ усиливает комичность ситуации.

[18] Кулага – кушанье из соложённого теста; сладкое, жидкое кушанье из протертых яблок, ягод и т.д. [IV.2.Т. 2, с. 81].

[19] Окол – шапки, кругом обшитые мехом. Этот мех и называется околом [IV.2. Т. II, с. 216]

[20] Эта песня не нотирована. Но вариант с музыкальным сопровождением есть в сборнике [II.11, № 6, с. 29-30] и в соответствующей статье в каталоге [II, 7], правда, отражает эта запись традицию старожильческих сел Крутинского района. Дальнейший анализ напевов вечерочных песен, зафиксированных в Омской области, покажет, насколько правомерно (и правомерно ли) отождествлять напевы песен, вербально совпадающих, но зафиксированных в разных районах области. Вербальный вариант этой песни см. в очерке Неклепаева [I.3, с. 99].

[21] Вербальный вариант этой песни см. у Кона [I.1, № 35]

[22] Вариант с музыкальным сопровождением есть в сборнике [II.11, № 7] и в соответствующей статье в каталоге [II, 7]. Отражает эта запись традицию старожильческих сел Крутинского района. Так как песня Чернокова нотирована, то сравнительный анализ напевов может показать, совпадают ли они, и, если совпадают, то, возможно, это будет ответом на вопрос, насколько правомерно (и правомерно ли) отождествлять напевы песен, вербально совпадающих, но зафиксированных в разных районах.

Автор - Козлова Наталья Константиновна, доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и культурологии Омского государственного педагогического университета, Председатель правления Омской региональной общественной организации "Центр славянских традиций"